Николай Недбайло родился за год до Великой Отечественной войны в Царицыно-Дачном, под Москвой, в семье известных художников Михаила Недбайло и Нины Кашиной, входивших в известную в 30-е годы минувшего столетия «Группу 13-ти». Дед, прадед и прапрадед его по материнской линии были живописцами. Отцовская линия вела в Запорожскую Сечь. Отсюда, видать, пошла фамилия, как и многие другие, выросшие из прозвищ, за которыми беглый люд скрывался в Сечи: кто от своих панов, кто от преследования царской власти.
Война окрасила горькими красками детство мальчика: в 1943 году в Белоруссии погиб отец , а мать, сраженная похоронкой, оказалась на многие годы прикованной к постели. Но это не помешало ей зародить в душе сына любовь к рисованию, которая и привела его после окончания школы в художественное училище. “Попав в совершенно иной, новый, загадочный мир искусства, я неистово изводил горы бумаги. Пропадал, забывая о занятиях, на вокзалах, площадях, в зоопарке и рисовал, рисовал вразрез с учебной программой. За что и был отчислен с четвертого курса”, - признается Недбайло в своей биографии. Однако к этому времени молодой художник уже заявил о себе как хороший иллюстратор, чьи работы появлялись во многих московских журналах.
Бурное течение жизни продолжилось в СМОГе.

Начало

Счастливый я человек - вот, что я вам скажу. Ей Богу, счастливый. Мне уже за 70 но я всё “пашу”, не разгибаясь, как каторжник, с утра и до темна, без выходных и праздников. И до чего же сладка эта творческая каторга! Ну, какие еще там сокровища мира сравнятся с одной лишь минутой озарения ликующей души. Делать то, что до тебя никто не делал. А? Ради этого стоило родиться!

А родился я под знаком Козерога, в год Дракона; был этот год високосный. Это надо же! Кто бы мог подумать, ведь то, что должно быть, то и случилось, невзирая ни на что, иначе и быть не могло, как то, что должно быть, произошло.                             

 И случилось это в России, в том самом  легендарном  подмосковном Царицыно, возле .Баженовского «Фигурного моста», на улице Воздушной, между вторым и третьим Кавалерскими корпусами. Ютились  мои милые родители тогда в маленьком домике, в восьмиметровой комнатушке. А попали мои родители в это  Царицыно не случайно. Ссылка это была. Окончили они ВХУТЕМАС знаменитый.

       Отец был комсоргом, активистом. Ходил он в кепке и кожанке, стриженый под Маяковского. Мода тогда такая была. Матушка в косынке алой, стрижка под горшок. Типичная комсомолка 30-х годов. Отец настоящий запорожец-скиф. Голос - баритональный тенор. Видный был парень. По окончании  ВХУТЕМАСа  его наградили  творческой   поездкой в Париж, уж как же заскрипели недоброжелатели (хмыри-хитро-мыдрые-руководители-исполнители)  из АХРР( Ассоциация художников революционной России) – будущие знаменоносцы. Убить не убили, а житья не давали, всю жизнь травили и замалчивали. Мытарство это, как говорят в народе.  Но свирепое тогда время было. Досталось  родителям моим, многих оно ломало через колено и мне досталось по наследству.

И в Москву моих родителей жить не пускали; Они жили в Царицыно, в коммуналке, в 8-метровой комнатке. Они были талантливые, художники, и рисовали в этой коморке по очереди. Один рисует, а другой - в Москву на паровозе по делам. Да, быть талантливым в России - это далеко не праздник.

Счастливый я человек, скажу я вам честно. Нет, отец мой никогда не был бракоделом.  Старался все делать качественно. Вот и я получился ого-го! Парень хоть куда. Ей Богу, не вру. Ну сами посудите. Суровая была зима, мороз тогда стоял, аж  42 градуса, деревья трещали и щелкали. Аж  птицы на лету замерзали и падали. Крещенские морозы это были. Крепко щипали всех за лицо и носы. Подкатили к дому розвальни, матушку, закутанную в малахай (большой платок), заботливо уложили и повезли на станцию железной дороги, на ту сторону. Роддом был в бревенчатой  избе  с трубой. Печки  дымыли.  Внутри палаты, где лежали роженицы, на подоконнике – лед, толщиной с  руку.  Родилось тогда восемь детишек. Было  на календаре 17 января, то есть 1 плюс 7 = 8. Я восьмой. Семеро кричали во все горло, а я только тужился, кряхтел и молчал. Все простудились, а я нет. Зато после я всем задал жару. Родился я с двумя макушками. Теленок  говорили  лизнул. Бог отметил. И когда я  подрастал, и уже прыгал в кроватке, я все  бросал на пол, игрушки, ложки и другие предметы, и кричал  смеясь – «Неть! Неть! Неть!» Все говорили- «Ну точно мальчик «Неть!» Это был протест! Кто бы знал, почему и против чего  «Неть». Шел тогда 1940 предвоенный год. Время было  то еще. Родился я в четвертом, начало пятом часу утра.  Жаворонок значит. Я и сейчас такой. А мне уже 70. Во как. Это ж  надо! За все тебя благодарю, Господи.

 Отец мой, Михаил Иванович Недбайло, родился в Ростове-на-Дону в 1901 году. Позже семья переехала в Киев, где он закончил школу, учился в Киевском художественном институте, и работал в железнодорожном депо. С 1914 по 1919 годы, Михаил Недбайло  участвовал в боях с белогвардейцами, гайдамаками, и другими  боевыми   отрядами  революционного времени.

В 1920 году переехал в Москву, учился во ВХУТЕМАСе. Участвовал на художественных выставках,  с 1932 года  поступил в Московский Союз Художников.

Вот на таких розвальнях везли Нину Васильевну Кашину в роддом.